//-- 10.10. 2000 --//
Шаман уже несколько суток молча сидел за моим компьютером, отрываясь ненадолго поесть и поспать. Мы почти не говорили. Понимая Шамана, который встретился с компьютером впервые, я оформлял свои записи на кафедре. Зашнуровывая туфли, удивился, услышав, что он что – то говорит.
– Встань.
– Ты мне или компьютеру?
– Тебе. (Шаман сидел не оборачиваясь, пальцы его неторопливо стучали по клавиатуре, продолжая развивать "Цивилизацию".).
– В каком смысле?
– Ты просил рассказывать тебе практики долголетия. Вот одна из них: обувайся стоя.
– Но мне удобнее сидя.
– Сейчас ты изредка садишься на табуретку, чтобы зашнуровать ботинки, через год у тебя будет специальная табуретка для этого, через два – еще и скамеечка рядом с табуреткой, чтобы меньше наклоняться. К семидесяти ты вообще не сможешь обуваться самостоятельно.
– Согласен. (Я встал и обувался нагнувшись.) Но это не такая уж и практика долголетия.
– Именно тысяча таких мелочей и является практикой долголетия.
– Что-нибудь еще ты заметил в моей городской жизни?
– Да, ты ходишь медленно. Ходи быстрее среднего.
– А еще?
– Ты уже понял про эту практику.
//-- 10.10.2000 --//
– Почему ты мне не сказал об этих практиках год назад, когда я просил?
– Как мог сказать, не видя, как ты живешь в городе.
– Ну, про шнурки или что-нибудь такое можно было.
– Это было бы не знанием, а информацией, которую сразу забываешь. Знание – то, что сопровождается чувством узнавания, понимания, и что ты можешь применить. Тут у вас, кстати, больше ценят информацию, чем знание. Это ошибка.
1999, 2000
Шаман уже несколько суток молча сидел за моим компьютером, отрываясь ненадолго поесть и поспать. Мы почти не говорили. Понимая Шамана, который встретился с компьютером впервые, я оформлял свои записи на кафедре. Зашнуровывая туфли, удивился, услышав, что он что – то говорит.
– Встань.
– Ты мне или компьютеру?
– Тебе. (Шаман сидел не оборачиваясь, пальцы его неторопливо стучали по клавиатуре, продолжая развивать "Цивилизацию".).
– В каком смысле?
– Ты просил рассказывать тебе практики долголетия. Вот одна из них: обувайся стоя.
– Но мне удобнее сидя.
– Сейчас ты изредка садишься на табуретку, чтобы зашнуровать ботинки, через год у тебя будет специальная табуретка для этого, через два – еще и скамеечка рядом с табуреткой, чтобы меньше наклоняться. К семидесяти ты вообще не сможешь обуваться самостоятельно.
– Согласен. (Я встал и обувался нагнувшись.) Но это не такая уж и практика долголетия.
– Именно тысяча таких мелочей и является практикой долголетия.
– Что-нибудь еще ты заметил в моей городской жизни?
– Да, ты ходишь медленно. Ходи быстрее среднего.
– А еще?
– Ты уже понял про эту практику.
//-- 10.10.2000 --//
– Почему ты мне не сказал об этих практиках год назад, когда я просил?
– Как мог сказать, не видя, как ты живешь в городе.
– Ну, про шнурки или что-нибудь такое можно было.
– Это было бы не знанием, а информацией, которую сразу забываешь. Знание – то, что сопровождается чувством узнавания, понимания, и что ты можешь применить. Тут у вас, кстати, больше ценят информацию, чем знание. Это ошибка.
1999, 2000